Случайный прохожий, чей путь лежал через столичный иудейский город, в это тяжелое для Иудеи время, мог нередко слышать речи, излагаемые от лица самого Бога. Так однажды в храме Господнем разыгралась неожиданная драма, свидетелями которой явилось множество народа и местное священство. Это произошло в пятый месяц четвертого года царствования царя Седекии (см. Иер.28). Ее виновниками оказались два авторитетных пророка, проводника глаголов Божиих, какими они представлялись в глазах скопившегося народа. Имя первого было Анания, сын Азура, родом, вероятно, из Гаваона. Имя другого - Иеремия. Оба человека поразили публику противоречащими друг другу словами, а точнее, возбужденным поведением пророка Анании и выражением сомнения со стороны Иеремии. Тогда пророк Анания, убеждая окружающих в том, что вавилонские узы рухнут буквально через два года, и пленные иудеи возвратятся на родину, сорвал с шеи пророка Иеремии деревянное ярмо и разломал его. Иеремия же лишь напомнил о подтверждении истинности пророчества его исполнением, которого и нужно дождаться. Молча, проглотив обиду, как выразился блаженный Иероним, этот пророк покинул место состязания. Всем было ясно, что Иеремия оказался побежденным. Его могло выдать и скрытое огорчение, которое отобразилось на его лице. “Ему еще не было открыто Господом, что сказать. Этим Священное Писание без слов показывает, что пророки говорят не по своему только произволу, а по воле Божией, особенно о будущем, которое ведает один Бог”. Но в тот день словесная брань между пророками не закончилась. Вскоре пророк Иеремия появился с водруженным на своей шее железным ярмом, тем самым выражая, что иго Вавилона будет весьма прочным и долгим, и вся Иудея будет ему рабствовать. Но кому должна была довериться толпа, на глазах у которой все это произошло? Она должна была разобраться, с какой стороны звучала правда, поскольку лишь один был прав.

Описанная картина является одной из многих иллюстраций к биографии святого, который постоянно противопоставлял себя иерусалимским пророкам. Примечательно другое: обе стороны выдвигали речи, начиная их словами: “Так говорит Господь”, что весьма путало разбор правды и лжи. Об этой беде и сообщает Бог Иеремии: “Пророки пророчествуют ложное именем Моим; Я не посылал их, и не давал им повеления, и не говорил им; они возвещают вам видения ложные и гадания, и пустое, и мечты сердца своего” (Иер.14,14). Смесь лжи и истины привела к тому, что “нечестие распространилось на всю землю” (Иер.23,15). Беда в том, пишет блаженный Иероним, что “ложь всегда подражает истине, и если бы она не имела некоторого правдоподобия, то не могла бы обманывать невинных”. Партия лжепророков выбрала гибкую тактику, чтобы на доверии своих слушателей строить себе высокий авторитет. При этом в жертву часто приносились нравственные и религиозные принципы. Главное в таком подходе было вовремя распознать интересы соответствующего класса, и от лица Божия преподнести слушателю уже приятное и удобное (ср. Иер.23,14). Преподобный Ефрем Сирин разделил на две категории ложных пророков. К первой отнес тех, “которые у истинных пророков крали истинные их пророчества, и за тайну сообщали оные кому-нибудь одному, запрещая объявлять о сем другим. А при том имели ввиду, если исполнится пророчество, сказать: вот есть у нас свидетель, что мы наперед говорили сие; а если не исполнится, обвинить Иеремию и других истинных пророков, будто бы они обманули”. Вторая категория- “род лживых пророков, которые говорят и то и другое, только бы сказать приятное слушающим, и уверяют: не придут на вас злая, и слово свое, по обычаю лживых пророков, подтверждают именем Господним. И они подобны тем, о которых выше сказал Иеремия, что ложные сны свои примешивают к вещаниям Духа, и обольщают народ”. Блаженный Феодорит подмечает еще один тип ложных пророков. Они “рассказывают сновидения, которых не видали, и различным образом обольщая жалкий народ, делают, что коснеет он в лукавстве”. Таким образом, сформированная коалиция пророков-профессионалов активно паразитировала на истинном слове Божием. С другой стороны их деятельность, как построенная на лжи, часто давала сбои. Им постоянно приходилось беспокоиться за свой довольно шаткий авторитет, поскольку посланные от Бога истинные пророки весьма смело ниспровергали их слащавые речи. Как раз в качестве такого примера можно упомянуть описанную выше схватку Анании с пророком Иеремией.

Священное Писание рассказывает еще об одном печальном известии, когда лжепророки вместе со всем народом изобрели способ погашать проповедь богоносных пророков. Лишь только начинала звучать пророческая речь, ее встречал ответный смех и соответствующие шутки. Речи пророков оскорбительно обзывали словом “бремя”. Блаженный Иероним так объясняет это: “Поскольку пророки народу грешному обыкновенно возвещали печальное и угрожали наказаниями, чтобы привлечь их к покаянию, а милосердный и милующий Господь долго отсрочивал приговор; то обольщенный и обманутый ложью лжепророков народ думал, что угрозы Господа не исполнятся, дело грозное обращал в забаву и в шутку, а предсказывавшим пророкам, как бы насмехаясь, говорил: “опять этот видит тяжесть и бремя Господа!” отсюда пророчество не называлось уже видение, а в шутку и насмешку, бременем и тяжестью”.

Пророк Иеремия все больше убеждался, что нечего питать надежды на народ, поскольку толпа окончательно совершила выбор в сторону лжецов. Общество не способно уже было распознать правду. Ему тяжело было слушать мятежные беспокойные речи. Зато суд Божий не замедлил распознать и отделить истину ото лжи. Пророку Иеремии был открыт образ пшеничного зерна и мякины (в ц.-сл. Библии - пшеницы и плев). “Что общего у мякины с чистым зерном? Говорит Господь” (Иер.23,28). В прочтении церковно-славянской Библии: “Что плевы ко пшенице?”. В дальнейшем Священное Писание не забывает этот образ, но подводит его к эсхатологическому завершению. Говоря о Мессии, Иоанн Креститель скажет: “Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому (ц.-сл. - плевы) сожжет огнем неугасимым” (Мф.3,12). “Господь очищает лопатой гумно Свое, - пишет блаженный Иероним, - оставляет мякину для рассеяния порывами ветра и для сожжения огнем, а пшеницу собирает в житницы, чтобы она сделалась небесным хлебом, и чтобы каждый из верующих говорил: вкусите и видите, яко благ Господь (Пс.33,9). И прекрасно нечестивое учение сравнивается с мякиной, в которой нет зерна и, которая не может питать народы верующих, а выбивается из пустых стеблей”. Подобную притчу о пшенице и плевелах предложил Христос своим ученикам. На ниве Божией враг посеял плевелы* , которые взошли вместе с пшеницей. Но домовладыка не велел рабам выбирать их прежде жатвы, чтобы не выдергать вместе и пшеницу. “Во время жатвы Я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу Мою” (Мф.13,24-30).

Иеремия на фоне пророков - профессионалов оказался не только бунтарем, обличавшем в вероломстве, но и безжалостным реформатором. Он выражал вслух то, что не подвергалось сомнениям. Благочестивый реформатор нанес удар по предрассудкам иудеев об их исключительности и, соответственно, несокрушимости. Еврейское общество не сомневалось в этом, поскольку за ним стояли обрезание и жертвы, храм и ковчег. Однако ж пророк видел все иначе. В его речах звучала проповедь о каком-то странном обрезании сердца, которое только и может удалить гнев Бога и облечь несокрушимостью (Иер.4,4). В этом случае не только ковчег, но даже и воспоминание о нем “на ум не придет…и не будут приходить к нему, и его уже не будет” (Иер.3,16). При этом пророк явно пренебрегал “гарантиями”, которыми прикрывались богоотступники. Св.Иеремия, сам будучи обрезанным по плоти, тем не менее не стеснялся напоминать о других народах, практикующих подобное обрезание (см. Иер.9,25-26), желая тем самым нейтрализовать в народе национальную гордость. “Пророк,- пишет преподобный Ефрем Сирин, - отнимает у иудеев надежду на обрезание плоти своей, и показывает, что другим (т.е. народам) бесполезно обрезание, ими соблюдаемое, а иудеев, небрегущих об обрезании сердца своего, ожидает суд, определенный народам, блуждающим по пустыням, которые не обрезаны плотью…. И вы, иудеи, говорит пророк, хотя обрезываете плоть, но не обрезаны остаетесь сердцем”.

Божественный Иеремия оправдал возложенные на него надежды. Миссия была тяжела, но он не отчаялся, и, даже более, по словам св.Максима Исповедника, мужественно перенес всякую боль, хулу и поношение, не замышляя совсем никакого зла против кого-нибудь. Пшеничное зерно, созревая под лучами божественной благодати, набирало свой колос. К Богу возносилась молитва праведника: “Исцели меня, Господи, и исцелен буду” (Иер.17,14). Духовное делание св. Иеремии в свое время впечатлила святителя Амвросия Медиоланского: “Не скрывай и ты своих прегрешений, открыто признавайся в том. Что (Господь) уже знает; не избегай стыдится того, чего не стыдились пророки”.

“И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари. И, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал ему: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя твое будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому Пенуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя” (Быт.32,24-30).

Та ночь для патриарха оказалась судьбоносной. Это была встреча с Богом. Исходом борьбы явилось наречение Иакова новым именем - Израиль* (с тех пор потомки Иакова стали именоваться израильтянами). Душа св. Иакова была глубоко потрясена. Патриарх запечатлел свои переживания в имени “Пенуэл”^**, назвав им место происшествия. При этом св. Иаков добавил, сказав, что “я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя” (Быт.32,30).^***

Этим же именем вполне может быть и праведный Иеремия, в родословии которого стоит дерзновенный патриарх Иаков. Его, как истинного богоборца^**** открывает нам Священное Писание. Однако уместен вопрос: возможно ли бороться с Богом, Ему противостоять? Может быть св. патриарх Иаков является исключением? При этом нужно помнить, что сама инициатива борьбы с Иаковом исходила от лица Бога. И все же св. Иаков отнюдь не исключение. В книге пророка Иеремии (27,28) мы читаем: “А если они пророки и если у них есть слово Господне, то пусть ходатайствуют пред Господом Саваофом…” (Синодальный перевод). В одном древнем переводе, которым пользовался блаженный Иероним Стридонский, вместо слов “пусть ходатайствуют” говорится “пусть противостанут”.^* Так вот, предлагая толкование на это место, блаженный Иероним говорит: “Словами же: пусть противостанут Мне или Господу воинств, показывает то, что истинный пророк молитвами может противостоять Господу, подобно тому, как и Моисей в наказании противостал Господу, чтобы отвратить ярость гнева Его. Тоже сделал Самуил (1 Цар.8). И Господь сказал к Моисею: остави Мя и потреблю народ сей (Исх.32,10). Когда говорит: остави Мя, то показывает, что молитвами святых Он может быть удержан. Пусть, говорит, противостанут пророки и докажут, что все предсказываемое ими исполнилось на деле, и тогда пророчество подтвердится истиной”. Таким образом, библейское наименование “богоборец” священно. Оно изображает духоносного, дерзновенного в вере человека. Подобная борьба чрезвычайно необходима была и для духовного становления самой личности. “Тогда-то и только тогда, - пишет св. Кирилл Александрийский, - он (т.е. человек) будет силен бороться с людьми, когда осилит в борьбе с Богом. Ибо познание Бога и восприятие познания о Нем не может быть делом того, кто недугует бессилием, хотя бы он видели зерцалом и в гадании (1 Кор.13,21). Таковое познание может быть делом только того, который достиг уже такой степени силы, что никакого не придает значения плотскому и мирскому, но способен как бы яростно и неукротимо стремиться духом к тому, что угодно Богу. Только он будет силен между людьми и осилит в борьбе с Богом”.

В таком облике в итоге духовной борьбы перед нами предстал весь уязвленный, разбитый человек. В своем поражении св. Иеремия признается Богу: “Ты сильнее меня- и превозмог, и я каждый день в посмеянии…” (Иер.20,7). Тогда, в Пенуэле, был уязвлен патриарх Иаков. Бог “коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним” (Быт.32,25). Это было поражение св. Иакова. “Ибо вполне победив и будучи в силах уйти, если бы побеждаемый даже и не отпускал Его, однако же дав ему власть, если хочет, и не отпускать, Он говорит: пусти Мя…”- пишет святитель Кирилл Александрийский. Чем же завершается борение патриарха с Богом? Он добивается желанного и испрашивает благословения, благого слова у Бога: “отныне имя тебе будет Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь…. И благословил его там” (Быт.32,28-29). Так именно комментирует святитель Кирилл: “Иаков, будучи в борьбе и побежденный, и во тьме потерпев онемение, именно в бедре (стегне), наконец удерживает Боровшегося как бы мирно, когда воссиял свет и уже было утро, как бы силою выпрашивает у Него благословение, и благословляется; потому что переименовывается в Израиля”. Для св. Иеремии благое слово Божие становится даже пищей, а вместо переименования пророк носит само имя Господне: “Обретены слова Твои, и я съел их; и было слово Твое мне в радость и в веселие сердца моего; ибо имя Твое наречено на мне, Господи, Боже Саваоф” (Иер.15,16).

Однако поражение, вынесенные страдания и язвы, отнюдь не повергли пророка на землю, но, напротив, вознесли его над всем Израилем. Яхве не допустил Иеремии быть побежденным в его поражении, так же, как некогда не допустил патриарху Иакову оказаться низложенным, ибо увидел, что “не одолевает его” (Быт.32,25). Борение св. Иеремии принесло, что некогда св. Иакову его борьба. Он стал “одолевать человеков”. Пророк победил людскую ненависть, которую принимал в ответ ходатайство о них перед Богом. Злоба и гнев евреев были уничтожены судом Божиим. Вавилонский плен, словно наложенный пост, отрезвил их сознание. Вместо ненависти глубокое уважение и почитание пробудились к пророку. Он оказался высоко оцененным в глазах народа Божия. Пред евреями предстал образ мужественного ратоборца и братолюбца. Страницы Священного Писания увековечен этот образ Иеремии, что и можно будет сейчас пронаблюдать.

“И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари” (Быт.32,24). Одинокий патриарх боролся в ночном мраке, как сказано, вплоть до появления зари. К слову сказать, ночная тьма - не время хождения, и уж тем более не время схватки с соперником. Ночное время борения Иакова святыми отцами истолковывается по-разному. Так, к примеру, святитель Кирилл Александрийский усматривает в этом то, что Иаков не имел “ни божественного света в уме, ни светлого дня, ни зари, мысленно восходящей в сердцах верующих”, поскольку он “искал недостижимого, решившись богоборствовать и одолеть всемогущего Бога”. Тогда как Иакова ночной мрак окутывал извне, то Иеремия был окружен мраком греховным “богоизбранного народа”. Свет Божественной благодати оставил эту землю, слава Господня отступила от народа. На Иерусалим наступала ночная тьма, как свидетельствовал сам вероломный народ: “Горе нам! День уже склоняется, распростираются вечерние тени” (Иер.6,4). Лишь светлые молитвенные воздыхания св. Иеремии прорывались через эту греховную тьму к Богу. Однако же Яхве неоднократно прерывал молитвы праведника (см. Иер.7,16; 11,14; 14,11; 15,1). Господь отрезвлял сознание пророка, требуя открыть глаза и осмотреться, прежде чем просить за грешников: “Не видишь ли, что они делают в городах Иудеи и на улицах Иерусалима?” (Иер.7,17). “Итак, блаженный пророк, - как бы озвучивая слово Божие, говорит Иоанн Златоуст, - оставь их, и не возноси ко Мне за них молитвы, а заботься только о том, как уврачевать их болезнь, чтобы привести их в чувства своей немощи, и возвратить их ко здравию; тогда и Я сделаю все, что от Меня зависит. Я не медлю и не отлагаю, когда вижу благорасположенную душу; одного только требую - исповедания согрешений, и после этого уже не подвергаю их суду. Трудно ли и тягостно ли Мое требование? Если бы Я не знал, что они становятся еще хуже именно оттого, что не исповедают своих прежних грехов, то Я и этого не требовал бы. Но Я знаю, что род человеческий весьма склонен ко греху; потому и желаю, чтобы они исповедали прежние грехопадения, чтобы такое исповедание удерживало их от новых падений в те же грехи”.

Но неутомимый ходатай не прекращал молитв. Он как будто, действительно, находился в ночной тьме, замкнувшей его глаза. Св. Златоуст подмечает за ним даже хитрость, примененную по отношению к Богу. Вот, что он пишет: “Пророк молился за людей грешных, за которых молиться было часто запрещаемо; потому он наперед заставляет плакать самый город. Так как Бог постоянно говорил: не молись о них, то он наперед представляет город просящим о человеколюбии, чтобы отсюда получить некоторый предлог и справедливый повод к молитве за них перед Богом… Далее, когда тот (т.е. город) оплакал собственное несчастье, он (пророк) говорит: знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим”. Несмотря на это Бог усиливает призыв к Иеремии оставить молитву. При этом пророк слышит о полной безысходности для погибающего Иерусалима, слышит о том, что никто уже не сможет предотвратить надвигающиеся суды Божии. Сам св. Иеремия свидетельствует об этом: “И сказал мне Господь: хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не преклонится к народу сему; отгони их от лица Моего, пусть они отойдут. Если скажут тебе: “куда нам идти?”, то скажи им: “так говорит Господь: кто обречен на смерть, иди на смерть; и кто под меч,- под меч; и кто на голод,- на голод; и кто в плен,- в плен” (Иер.15,1-2). Вскоре суды Божии положили конец Иерусалиму. Греховный мрак приготовил ему гроб. Богоизбранный народ, за который так ратовал блаженный пророк, был отведен в плен, в господствующий всем Ближним Востоком грозный Вавилон. Итог борьбы был налицо. И все же молитва не оказалась бесплодной. Напротив, по словам св. Киприана Карфагенского, “Бог неохотно прощает идолопоклонников”. Также полагает и св.Амвросий Медиоланский: “Иеремия, который хотя и сказано ему было от Бога (Иер.7,16),- однако молился и испросил прощение. Господь преклонился чрез прошение столь великого пророка и к помилованию Иерусалима. Ибо и сей град приносил покаяние о грехах своих… Бог, услышав эту молитву, милостивно говорит: “Иерусалим! Сними с себя одежду плача и озлобления твоего, и оденься в благолепие славы от Бога навеки” (Вар.5,1)”.

Молитва не оказалась бесплодной и для самого пророка. Своей дерзновенной молитвой он достиг важнейшего во взаимоотношениях с Яхве: изгнал от себя смертельный ужас, который испытывала его душа при встрече с Богом. О таком состоянии пророка мы находим свидетельство в вопле св. Иеремии к Богу: “Не будь страшен для меня” (Иер.17,17).^* Но почему пророк просит Бога не быть страшным для него, тогда как, страх Божий, как известно, является одним из благодатных даров Святого Духа? Ведь сказано же в псалмах Давида: “Начало мудрости - страх Господень” (Пс.110 (111), 10); и от лица мудрого Екклесиаста было выражено: “Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека” (Еккл.12,13). Но не о таком страхе^** взывал св. Иеремия, но о смертельном ужасе, в котором нет надежды, который оборачивался конечной погибелью.^***

Но как такой ужас мог проникнуть в сердце стол великого праведника, которого Бог освятил “еще прежде, нежели тот вышел из утробы”? На это легче будет ответить, если обратиться к цели пророческой миссии, на которую он был призван. Господь, избирая юного Иеремию на пророческое служение, изрек: “Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать , созидать и насаждать” (Иер.1,10). А это были народы и царства, глубоко закостеневшие в грехах и идолопоклонстве. Иеремии же надлежало погрузиться в сердцевину растленного общества в надежде обрести там еще не умершие души. Пламенная любовь ко своему народу оказалась крепким подспорьем в исполнении воли милосердного Бога. Сердце пророка стучало к каждой встречной душе в целях ее пробуждения. Из этого ада возносились к Богу ходатайственные моления: “Вспомни, что я стою пред лицом Твоим, чтобы говорить за них доброе, чтобы отвратить от них гнев Твой” (Иер.18,20). Однако ужас чужого греха, который испытал пророк, лег тенью на его нежную душу. “О сокрушении дщери народа моего я сокрушаюсь, хожу мрачен, ужас объял меня” (Иер.8,21-22), - плакал страдалец. Пророк вошел в беспросветный греховный мрак своего народа. Это испытание было испытанием жизни и смерти. “Если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицом Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста”, - обратился теперь к пророку праведный Судия (Иер.15,19). Поистине выбор невелик! Третьего пути не дано! Насколько ты крепок, пророк? Из этого греховного мрака страшно и смертельно было взирать на ослепительный свет лица Божия. Страницы Библии запечатлели крик св. Иеремии: “Не будь страшен для меня”. Взирая через призму греха на небо, пророк мог видеть лишь ужас смерти, видеть то, что было единственным концом греховного пути.

Вновь излилась из его сердца молитва: “Наказывай меня, Господи, но по правде, не во гневе Твоем, чтобы не умалить меня” (или у Л.В. Маневича: “Накажи меня, о Господь, но справедливо, не во гневе! Не губи меня”) (Иер.10,24). Св. Иеремия призывал правду Божию рассудить о нем, помня, что за грех предстоит смерть. В этом смысле пророк оказался подобным многострадальному Иову, взывавшему к праведному Судии для своего оправдания: “Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его!” (Иов.13,15). Твердое убеждение в своей невинности перед правдой Божией позволило ему в дерзновении сравнить себя с жертвенным агнцем: “А я, как кроткий агнец, ведомый на заклание…” (Иер.11,19). Что могло означать такое сравнение? Богу в жертву приносится всегда самое лучшее и чистое. Агнец, к тому же, однолетний, представляет себой совершенно беззащитное животное. Именно таким Агнцем был назван Христос в Евангелии от Иоанна (Ин.1,29; ср.Ин.1,36). Святитель Кирилл Александрийский, проводя разницу в жертвенных животных, уточняет: "“Агнец по закону почитается как чистая и непорочная жертва, а козлы всегда приносятся на жертвенник за грехи”. Таким агнцем воспринимал себя блаженный пророк, которого Бог предпочел Себе в жертвенное возношение.

Борьба Иакова окончилась с восхождением зари, и Борющийся отступил от него. “Понимаешь ли, - рассуждает святитель Кирилл Александрийский, - как не выносит борьбы при свете дня? Потому что не борется с находящимися во свете…. Ибо только тогда, когда взойдет в уме нашем Свет Правды, то есть Христос, и когда в сердца наши ниспошлет он мысленное сияние, мы представимся Ему светлыми посредством честности во всем и явим себя достойными призрения свыше; потому что очи Господни, как сказано, на праведных”. Подтверждение словам святителя Кирилла можно проследить и в эпизоде с патриархом Авраамом: Бог отступил от него лишь тогда, когда узрел в Своем рабе решимость веры при заклании любимого сына, испытав его веру. Все они предстали Богу “светлыми посредством честности во всем”, как выразился святитель Кирилл Александрийский.